Андрей Молчанов
Нити
БЕСЕДЫ НА ВЫСШЕМ УРОВНЕ
— Я был у Главного.
— Я в курсе.
— В курсе беседы?
— Естественно, нет.
— Так вот. Он взбешен. Это в самом деле — нонсенс… Похититьвнаглую его советника! Над нами смеется весь мир.
— Ты сам знаешь, кто и как создал территорию, на которой отподобного не застрахованы даже мы с тобой.
— Вопрос не в территории. А именно что в нас с тобой… Тыпонимаешь?
— Я понимаю.
— Тогда надо выбираться из проблемы совместными усилиямиобоих ведомств. Сегодня ушат дерьма вылит на меня, завтра — натебя. Уже заготовленный, кстати.
— Что ты конкретно предлагаешь?
— Сейчас нам нужны зацепки… Любые. На уши надо поставитьагентуру по всей стране. И нашу, и вашу. Любой случайный разговор,любой намек…
— Я уже дал команду. Хватаемся за каждую нить. Теперь. Естьинформация: за акцией стоят люди, приближенные к Дагестанцу.
— Наш дагестанский авторитетный друг тут ни при чем…
— Да, но он может выйти на этих людей, уже достаточно. Ктому же он, вроде, действительно твой друг…
— Давай не передергивай…
— Хорошо. Поговори с ним. Доверительно.
— Я понял, но, думаю, пока рано…
— Почему?
— Это — будущие уступки. Касающиеся в том числе и бюджетныхраспределений. Если обманем его — окажемся в болоте еще болеевонючем и глубоком.
— И что предлагаешь?
— Потянем время. Башку пленнику не отрежут, советник —товар перспективный, а там — посмотрим на настроение Главного…Глядишь, остынет… А тогда — другая игра.
— Значит, напрягаем хлопцев, пусть ищут ниточки?
— А это — их работа! И вообще… среднее звено костенеть недолжно, пусть бегают…
— Верно. Но! Найдем несколько миллионов на крайнийслучай?
— Давай пока о крайних случаях не…
— Я понял.
— Тогда — до связи!
МУЖСКИЕ СТРАСТИ
Автобус, видимо, только что ушел. Под прозрачным пластиковымколпаком остановки не было ни единого человека, кроме стройнойвысокой блондинки в легком элегантном плаще с изящно подвернутымирукавами, открывавшими ее точеные руки.
Женщина, чья красота была оценена им, Вадимом,ослепляюще-молниеносно, как найденная на асфальте камея, заставилаего невольно сбавить скорость, а когда кисть ее нерешительноподнялась в просящем жесте, он, не раздумывая, вывернул нос“Кадиллака” к кромке дороги, окончательно затормозив.
Ах, какое лицо — нежное, милое… Ах, какие волосы, словнолучащиеся своей ухоженностью и чистотой… А легкий изящный шарфик,подчеркивающий хрупкую беззащитность шеи?.. А эти чуточкуприпухлые, словно зовущие к поцелую губы?.. Как оказалось этопрелестно-утонченное совершенство здесь, в промышленно-спальномрайоне, среди кривых и серых пятиэтажек с разномастно и угловатозастекленными выступами балконов и безликими складскими модулями соподслеповатыми оконцами?
— Мне до метро… — виновато произнесла она.
— Садитесь, конечно…
И сразу мысли Вадима перемешал в бестолковую круговертьпахнувший на него щемяще-тонкий аромат дорогих духов, и застилглаза, как отпечаток солнечного диска, гладенький, обливной капронколготок на умопомрачительных коленях незнакомки, и табу наприкосновение к этим коленям в тот же миг стало невыносимо, однакоон привычно совладал с собой, довольно-таки небрежно и вместе с темнасмешливо, промолвив:
— Вообще-то, я не таксист, мне просто неудобно оставлять наобочине в ожидании корявого автобуса столь прелестную даму… К томуже я располагаю временем. А потому не стесняйтесь, говорите адрес,и я вас доставлю куда-либо безо всякого там “до метро”…
— Да что вы! Мне в Новые Черемушки, а это — через весьгород…
— Сочту за честь, — отозвался он беспечно. —Кстати — Вадим…
— Настя, — представилась она с ноткой стеснения.
— Какое красивое имя… И вполне, надо сказать, соответствуетвашей внешности.
— Спасибо… — Она явно смутилась.
— Чем занимаетесь, Настя? В этой жизни? — веселоспросил он. — Если не секрет, конечно…
— Не секрет. Работаю учительницей.
— Вы?! — искренне изумился он.
— Да, я! — отозвалась она, с некоторым вызовом вскинувна него глаза. — А что, это, по-вашему, презренная профессия?Или я ей внешне не соответствую?..
— Профессия наиблагороднейшая! — заверил он. — Новам больше подходит, на мой взгляд, ремесло фотомодели… Непробовали?
— Представьте — нет.
— А какая у вас специальность, о, прекраснейшая изучительниц?
— Французский язык.
— А вот это замечательно! — проговорил он с чувством,и даже пристукнул по рулю кулаком. — И знаете, почему?
— И почему же?
— У меня был приятель, — пояснил Вадим. — Вернее,он и сейчас есть… Но — эмигрировал в Австралию. И, отъезжая,оставил мне свою библиотеку. А библиотеку собирала его покойнаяматушка — переводчица с французского… Так вот. У меня куча всякихтолстенных словарей, книг… Сам я французскому учиться не собираюсь,выбросить книги — святотатство, а вот кому бы их отдать для пользыдела… Настенька, если у вас есть желание, может, взглянете? Есличто-нибудь вас заинтересует, беру на себя обязательство: непременноотвезу всю эту литературу прямо к вам… До порога. Ну, как?
— Предложение, конечно, интригующее… — мягкоулыбнулась она.
— И что же вам мешает его принять?
— Ну… — Она замялась. — Приеду к незнакомомумужчине, там еще какая-нибудь жена…
— Во-первых, мы уже познакомились, — возразилон. — Меня зовут Вадим, а вас — Настя, так, по-моему?Во-вторых, жены нет… В-третьих, позвольте вопрос: а вы замужем?
— Нет…
— Тогда это просто судьба…
— Вы полагаете?
— Уверен.
Она с кокетливым вниманием посмотрела на него и, встретив взор,исполненный сосредоточенного обожания, с замешательствомотвернулась, сказав:
— Что же… Все может быть.
Эта ее ремарка в немалой степени укрепила надежды Вадима…
— Так когда же произойдет осмотр библиотеки? —настойчиво спросил он. — Давайте заедем сейчас?
— Что вы! — Она взглянула на часы. — У менясегодня еще уйма дел…
— А какие планы на вечер?
— Ну на вечер… Вероятно. Но — не раньше семи часов.
— Вот и дивно. А телефончик ваш, Настя, можно узнать?
— Телефончик? — Она задумчиво посмотрела вперед себя,в несущееся в глаза пространство серого, осеннего города,угнетенного ненастьем подступающей зимы. — Знаете, Вадим,давайте поступим так… Вы мне оставьте свой, я вам непременнопозвоню.
— Ведь обманете… — недоверчиво прищурился он.
— Нет, ни в коем случае, — просто и искреннепроизнесла она. — В семь часов вечера — обязательно…
— Вот… — он вытащил из бумажника “визитку”. — Тут мойдомашний, служебный, мобильный… Звоните на мобильный, этонаверняка. Но все-таки, дайте и ваш…
— Не сегодня, ладно? — Она вздохнула. Произнесланехотя: — У меня мама очень недоверчиво относится к мужскимголосам… Свои семейные дрязги…
— Вот как? — Вадим удивленно вскинул брови. — Ичем же они вызваны, извините за бестактность?
— Я развелась с мужем… В общем, длинная история, потомрасскажу… — И — обреченно взмахнула рукой.
Последние слова, произнесенные вполне естественно, без всякогонамека на лукавство, явились для Вадима просто-таки вожделеннойблагодатью, пролившейся на истомленное сердце… Значит, он тожеприглянулся ей, значит, встреча обязательно состоится, значит…
Неуемный бесенок желания сблизиться с этой женщиной и, что грехатаить, непременно и самым скорым образом затащить ее в постель,этот бесенок возликовал: одинокая разведенная красавица!Подобранная в буквальном смысле на обочине! И тут он — молодой,красивый вице-президент крупной торговой компании на “Кадиллаке”… Ичто самое главное — также разведенный!
Ведь уже неделю он мается в своей квартире, упиваясь обретеннойсвободой, и то и дело хватаясь за телефон с желанием позвонитьзнакомым подружкам, готовым скрасить его холостяцкие вечера, но вследующий миг неизменно передумывая приглашать ту или инуюдоступную, однако надоевшую, как щи с селедкой солдату, пассию.Только набери номер, и через считанные минуты раздастся звонок вдверь, однако — что последует за этим звонком? Рутина! Тела давнопрошедших дней…