— В Палате деятельных, да-сс... два-три остались. Но не в Палате философов, которая, между прочим, является верхней.
— В общем, это будет означать, что торговля между Землей и Марсом прервется лет на двадцать, и не исключено, что отношения окажутся разорваны навсегда. Черт побери, Шиалох, вы просто обязаны помочь мне отыскать эти камушки!..
— Хм-м-м. Прошу меня простить. Над этой задачкой следует подумать...
Марсианин поднял свой замысловатый инструмент и взял несколько пробных аккордов. Грегг вздохнул.
Миновал бесцветный закат, с нервирующей марсианской быстротой опустилась ночь, и радужные змейки стали испускать синее свечение, когда Шиалох наконец отложил свою полускрипку.
— Боюсь, мне придется отправиться на Фобос собственной персоной,— заявил он.— Для точного анализа в деле слишком много неизвестных. Нельзя строить теории, не собрав всех необходимых данных.— Костлявая ручка похлопала Грегга по плечу.— Ну, не унывайте, дорогой друг! Я вам, право же, очень благодарен. Жизнь становится чертовски скучна. А теперь, как сказал бы мой знаменитый земной предшественник, игра началась... и, безусловно, крупная игра.
В атмосфере земного типа марсианин чувствовал себя вполне сносно: ему понадобилось провести всего лишь час в компрессионной камере, да еще вставить в клюв фильтр, поглощающий избыток кислорода и водяных паров. С этим фильтром, в фуражечке фасона тирстокр и с неизменной трубкой Шиалох облазил все закоулки порта, брюзжа про себя относительно жары и влажности.
Надев скафандр, он даже вылез наружу осмотреть «Джейн Брэкни». Судно оттащили в сторону, чтобы освободить место для прибывших следом, и оно стояло теперь у зубчатых скал на самом краю поля. Сыщика сопровождали Грегг и Ямагата.
— Ну и ну, вы в самом деле постарались,— заметил великий детектив.— Внешнюю обшивку и то не поленились ободрать...
Сфероид вблизи походил не столько на яйцо, сколько на вафельницу: поверх тонких алюминиевых листов шла затейливая путаница брусьев и распорок. Еще он напоминал шахматную доску с квадратами глубиной около фута, а шириной примерно в ярд; двигатели, люки и радиоантенна — вот и все, что нарушало это шахматное однообразие. Ямагата принужденно рассмеялся.
— Да нет, фараоны просветили, правда, каждый дюйм рентгеном, но снаружи эти грузовые корабли именно так и выглядят. Ведь они никогда не спускаются ни на Землю, ни на другие атмосферные планеты, и обтекаемость линий им просто не нужна. А поскольку на борту во время рейса нет ни души, то нет нужды и заботиться об изоляции и герметизации. Хрупкие грузы содержатся в непроницаемых отсеках.
— Ясно. А где хранились сокровища короны?
— По идее, в шкафчике рядом с гироскопами,— ответил Грегг.— В опломбированной коробке размером шесть дюймов на шесть на двенадцать...
Он покачал головой, словно недоумевая, как это такая маленькая коробочка вместила такой потенциально опасный груз.
— Да, но положили ли их в этот шкафчик?
— Я радировал на Землю и получил подробный отчет,— ответил Грегг.— Корабль, как обычно, грузили на станции-спутнике, затем его в ожидании старта отвели на четверть мили — просто чтобы не болтался под ногами. Он оставался на одной орбите со спутником, связанный с ним тонким канатом,— тоже вполне обычное явление. Затем, буквально в последнюю секунду и, самое важное, без предупреждения сокровища короны были доставлены с Земли и подняты на борт.
— Кем? Уполномоченным на то полисменом?
— Нет. Когда корабль уже находится на орбите, на борт допускаются только дипломированные техники. На место коробку положил один из штатных сотрудников станции, по фамилии Картер. На глазах полиции он полез по канату и забрался в люк.— Грегг показал на дверцу возле антенны.— Потом он вышел, задраил люк и вернулся по канату назад. Полиция тотчас же обыскала и его скафандр и его самого, просто на всякий случай, и, разумеется, никаких сокровищ не нашла. Да и подозревать Картера оснований не было — добросовестный кадровый работник, хотя не могу не отметить, что спустя какое-то время он исчез. А «Джейн» благополучно тронулась в путь и за ней наблюдали, пока не потухли двигатели и она не перешла в свободный полет. С тех пор ее никто не видел, и вот она появилась здесь — без сокровищ...
— И, заметьте, строго по расписанию,— добавил Яма-гата.— Если бы по какому-то стечению обстоятельств кто-то сумел состыковаться с кораблем в пути, то мы непременно заметили бы задержку. Неизбежное следствие взаимодействия между двумя телами...
— Понимаю.— Клюв Шиалоха за щитком шлема очертил стремительную кривую сверху вниз.— Послушайте, Грегг, а были ли сокровища в той коробке, которую доставили на станцию?
— Вы хотите спросить — на Земную перевалочную? Безусловно, да. Тут замешаны четыре главных инспектора международного ранга, и меня заверили, что они абсолютно вне подозрений. Едва я доложил на Землю о краже, они сами настояли, чтобы их квартиры и все их имущество подверглись обыску, и добровольно прошли проверку на детекторе лжи.
— А ваши собственные констебли на Фобосе?
— То же самое,— ответил полисмен уныло.— Я ввел запрет на передвижение — никто, кроме меня, не выезжал из этой колонии с той секунды, когда обнаружилась пропажа. Я обыскал все помещения, склады и переходы...— Он попытался почесать в затылке, что в космическом скафандре было делом довольно-таки затруднительным.— Я не могу продлевать ограничения до бесконечности. Корабли прибывают, грузополучатели требуют свои товары...
— Хнаххла! Значит, мы к тому же еще и ограничены временем.— Шиалох кивнул самому себе.— Известно ли вам, что это любопытный вариант старинной загадки запертой комнаты? Что же такое корабль-автомат в пути следования, как не запертая комната в классическом смысле слова?
Он неторопливо поплыл прочь. Грегг мрачно уставился на первобытный горизонт, из-под ноги у него внезапно вырвался обломок скалы и покатился, подпрыгивая, через поле. Странная вещь, до чего ненадежным становится зрение в безвоздушном пространстве, даже при ярком свете. Парень, что переходит поле вон там, на солнце да еще при прожекторах, кажется каким-то пунктиром искорок... какого дьявола он там делает — завязывает ботинок? Нет же, он только что шел совершенно нормально...
— Будь моя воля, я бы всех на Фобосе пропустил через детектор,— сказал Грегг с ноткой ярости в голосе,— да закон не разрешает делать это иначе как с согласия подозреваемого, а добровольно вызвались только мои люди и больше никто...
— И правильно, мой дорогой друг,— отозвался Шиалох.— Индивидуум должен сохранить за собой право на уединение хотя бы в пределах собственного черепа. Да и процесс расследования стал бы в противном случае невыносимо грубым...
— Наплевать мне, груб он или нет,— выпалил Грегг.— Только бы коробка с сокровищами марсианской короны вернулась в безопасное место...
— Та-та-та! Нетерпение сгубило немало подающих надежды молодых полисменов. Кажется, именно так говорил мой духовный предок с Земли инспектору Скотланд-ярда, который... гм... не исключено, является вашим физическим предком, Грегг. Мне думается, мы попытаемся подойти к делу иначе. Есть здесь на Фобосе люди, заведомо знавшие, что сокровища находятся именно на этом корабле?
— Да. Их двое. И я досконально проверил, что они не нарушали подписки и не заикались об этом никому до тех пор, пока тайна сама не выплыла наружу.
— Кто же они?
— Техники Холидэй и Штейнман. Когда «Джейн» грузили, они работали на Земной перевалочной. Вскоре они уволились, хотя и в разное время, прилетели сюда рейсовым лайнером и поступили на службу. Можете не сомневаться, что уж их-то квартиры мы обыскали в первую очередь!
— Быть может,— заметил вполголоса Шиалох,— имеет смысл побеседовать с упомянутыми джентльменами?..
Штейнман, худой и рыжеволосый, так и клокотал от негодования; Холидэй был просто обеспокоен. Это никак не являлось доказательством вины: за последнее время допросы надоели всем на Фобосе до предела. Они сидели в полицейской конторке — Грегг расположился за столом, а Шиалох прислонился к стене, дымя трубкой и посматривая на остальных непроницаемыми желтыми глазами.