Лион Спрэг де Камп
Лин Картер
ЛОГОВО ЛЕДЯНОГО ЧЕРВЯ
Преследуемый ледяной красотой дочери Имира Атали и заскучав от простой жизни киммерийских поселений, Конан отправляется на юг, в цивилизованные королевства, в надежде найти применение своему мечу, устроившись командиром наемников на службе у разных Гиборейских князьков. В это время ему около двадцати трех лет.
1
Весь день одинокий наездник ехал высоко по склонам Эглофийских гор, которые тянулись через мир с востока на запад как могучая стена из снега и льда, отделяя северные земли Ванахейма, Асгарда и Гипербореи от южных королевств. В середине зимы большая часть перевалов была закрыта. Однако с приходом весны они открывались, чтобы открыть отрядам свирепых светловолосых северных варваров пути, по которым они могли совершать набеги на теплые южные земли.
Этот наездник был один. На вершине перевала, который вел на юг в Пограничное Королевство и Немедию, он сдержал на секунду коня, засмотревшись на фантастический вид перед собой.
Небо представляло собой купол пурпурных и золотых паров, темнеющих от зенита к восточному горизонту пурпуром наступающего вечера. Но огненное великолепие умирающего дня все еще очерчивало белые шапки гор обманчиво-теплым на вид розовым сиянием. Оно отбрасывало темно-лиловые тени на замерзшую поверхность огромного ледника, который извивался как ледяная змея из ущелья между высокими пиками, все ниже и ниже, пока не поворачивал перед перевалом и не уходил затем опять влево, чтобы истощиться у подножий гор и превратиться в водяной поток. Путешествующим через перевал приходилось осторожно выбирать путь мимо края ледника в надежде не провалиться в одну из скрытых на нем трещин и не быть сметенным горной лавиной с высоких склонов. Заходящее солнце превратило ледник в сверкающий багряно-золотой простор. На скалистых склонах, поднимающихся от краев ледника, были редко разбросаны точки — сучковатые карликовые деревья.
Путник знал, что это — Ледник Снежного дьявола, известный также под именем Реки Смертельного льда. Он слышал об этом леднике, хотя за годы странствий ему так и не довелось попасть сюда раньше. Все, что он только слышал об этом охраняемом ледником перевале, было покрыто тенью невыразимого страха. Никто не мог сказать, почему в суровых горах запада в рассказах о Снежном Дьяволе его соплеменники-киммерийцы употребляли самые страшные выражения. Его часто поражали легенды, которых много ходило о леднике и которые наделяли его смутной аурой древнего зла. Рассказывали, что там без вести пропадали целые группы людей.
Киммерийский юноша Конан нетерпеливо отметал эти слухи. У пропавших, думал он, наверняка не хватало опыта горных переходов и они беспечно забредали на один из тех мостиков из тонкого льда, под которыми скрывались ледяные расщелины. И тогда снежный мост рушился, обрекая их на смерть в зелено-голубых глубинах ледника. Знает Кром, такое случалось довольно часто; не один детский приятель молодого киммерийца погиб таким образом. Но это не значило, что надо говорить о Снежном Дьяволе с дрожью в голосе, смутными намеками и отводя глаза в сторону.
Конан горел желанием спуститься по перевалу к низким плато Пограничного Королевства, потому что ему стала надоедать простая жизнь родных киммерийских селений. Его злосчастные приключения с отрядом златовласых асов в походе на Ванахейм принесло ему много горьких поражений и никакой выгоды. Оно также оставило в его памяти воспоминание о ледяной красавице Атали, дочери ледяного великана, которая чуть не завлекла его на смерть во льдах.
В общем, он получил все, что хотел в суровых северных краях. Он горел желанием вернуться на жаркие земли Юга, вновь испытать радость от шелковых одеяний, золотистого вина, прекрасной еды и нежного женского тела. Довольно, думал он, тоскливого однообразия сельской жизни и спартанской суровости полевой жизни!
Его конь вышел к месту, где ледник пересекал прямую дорогу к равнинам. Конан слез с седла и повел животное по узкой тропинке, слева от которой был ледник, а справа — высокий, укрытый снегом склон. Его огромная накидка из медвежьей шкуры была велика даже для его громадной фигуры. Она скрывала кольчугу и широкий меч на бедре.
Его глаза вулканического голубого цвета сверкали из-под края рогатого шлема, а шарф закрывал и нижнюю часть лица, чтобы защитить легкие от остроты холодного воздуха высот. В свободной руке он нес тонкую пику. Там, где тропинка извивалась по поверхности ледника, Конан шел осторожно, втыкая конец пики в снег в тех местах, где могла скрываться расщелина. Боевой топор висел на ремне, прикрепленный к седлу.
Он приблизился к концу узкой тропинки между ледником и горой, где ледник сворачивал влево, а тропинка продолжала спускаться по широкой пологой поверхности, слегка покрытой весенним снегом, на которой попадались валуны и холмики. Вдруг крик ужаса заставил его резко обернуться и вскинуть покрытую шлемом голову.
Слева от него, на расстоянии полета стрелы, где ледник в последний раз выравнивался прежде чем начать свой окончательный спуск, группа косматых неуклюжих существ окружила стройную девушку в белых мехах. Даже с такого расстояния сквозь чистый горный воздух Конан мог различить теплый, с румяными щечками овал ее лица и копну блестящих коричневых волос, которые выбивались из-под ее белого капюшона. Она была настоящей красавицей.
Не оставив себе времени на раздумья, Конан сбросил свою накидку и, опершись на пику, вспрыгнул в седло. Он дернул за поводья и ударил в ребра коня шпорами. Когда перепуганное животное подалось слегка назад из-за спешки, с которой было сдержано его движение вперед, Конан открыл рот, чтобы произнести проклятие и страшный боевой клич киммерийцев, но тут же закрыл его. Будучи молодым человеком, он бы издал этот клич, чтобы вдохновить себя, но годы службы в Туране научили его некоторой хитрости. Не было смысла предупреждать нападавших на девушку о своем появлении раньше времени.
Впрочем, они услышали его приближение довольно скоро. Хотя снег заглушал стук конских копыт, слабый звон кольчуги, скрип седла и сбруи заставили одного из них обернуться. Этот человек что-то крикнул и потянул за руку соседа, и через несколько секунд все они повернулись в сторону приближающегося Конана и приготовились встретить его.
Там было с десяток горных людей, вооруженных толстыми деревянными дубинами, топорами и копьями с каменными наконечниками. Это были приземистые существа с короткими конечностями, закутанные в рваные грязные куски меха. Маленькие, налитые кровью глаза горели из-под нависающих бровей и покатых лбов; толстые губы растянулись, обнажив большие желтые зубы. Они напоминали остатки какой-то из ранних стадий эволюции человека, о которых Конан однажды слышал спор придворных философов немедийских замков. Но сейчас, однако, он был слишком сильно занят управляя конем и целясь пикой, чтобы уделить этому предмету более чем одно мимолетное воспоминание. И он обрушился на них как гром небесный.
2
Конан знал, что с таким количеством пеших врагов можно справиться единственным способом — полностью использовать преимущество подвижности коня, все время находиться в движении, чтобы не дать им сосредоточиться вокруг себя. Потому что, в то время как его кольчуга могла защитить его собственное тело от большинства ударов, даже их оружием, самым примитивным, можно было быстро уложить коня. Поэтому он направился к ближайшему звере-человеку, направляя коня немного левее.
Когда железная пика пробила кость и мохнатую плоть, горный человек вскрикнул, выронил оружие и попытался схватить древко копья Конана. Рывок коня швырнул недочеловека на землю. Острие пики потянулось вниз, а противоположный ее конец поднялся. Пронесшись на коне сквозь разбежавшуюся толпу, Конан высвободил пику.
За его спиной горные люди взорвались хором криков и воплей. Они махали руками и кричали что-то друг другу, отдавая одновременно десятки противоречивых команд. Тем временем Конан резко развернул коня и галопом понесся сквозь толпу. Брошенное копье задело его покрытое кольчугой плечо; другое оставило небольшую открытую рану на боку коня. Но он направил свою пику в следующего горного человека и снова выехал со свободной пикой, оставив позади корчащееся, бьющееся тело обрызгивать снег алым.